[gimme--more]

Название: Заноза
Автор: Мохнатый Кокось
Размер: 11 страниц установленного образца (но в моем ворде всё равно 12)
Жанр: AU, Romance, UST
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Том/Билл
Предупреждение: написано на конкурс "Master fear" по выбранной фобии - "филофобия – страх влюбиться".
_______________________

От автора:не буду никому доставлять удовольствия и оправдываться. Да, я это написала. Да, это не самый мой удачный фик. Да, я не успевала по времени и сильно сократила задуманный сюжет. Сначала думала, что допишу выпущенные сцены и потом выложу, но поняла, что дописывать не хочу. В общем, тема фобий явно не моя, поэтому больше я к этому рассказу не притронусь, хотя отзывы читателей меня окончательно уверили, что фик не так плох, как мне думалось. Спасибо всем, кто поддержал!

Не так страшен чёрт, как его малюют.

***
Билл запустил левую руку в нижний карман халата, нащупал горсть зубочисток и, отделив из кучи одну, начал последовательно переламывать её в нескольких местах.
«Локтевая, лучевая, плечевая, так тебя, так!» - Билл часто представлял себе, что каждый перелом на зубочистке означает добротный перелом у этого гоблина. Конечно, Билл никогда не ломал себе кости, поэтому только примерно представлял, что это очень неприятное происшествие. И очень болезненное. Что крайне подходило этому уроду.
Настроение было гадкое: сегодня Билла с самого утра отправили на скучнейшую работу – заполнение бланков и их распределение по кабинетам. Конечно, утешало то, что самая рутинная – ответы на звонки в регистратуре – ему не досталась, её отдают опоздавшему как бы в наказание.
Билл в четвертый раз за полчаса остановился около стенда с расписанием дежурств, делая вид, что внимательно изучает, хотя ещё в первый раз усвоил, что дежурит во вторник, - но уж очень хотелось почти законно потянуть время. Тем более расписание преподнесло неприятный сюрприз: выйти на ночную каторгу предстояло с этим уродом и Маркусом. Поэтому желание филонить было очень сильным. В какой-то момент Билл осознал, что прожигает взглядом одну дурацкую фамилию. Каулитц – кто вообще мог такое идиотство придумать? Ну и носитель, конечно, фамилии под стать. Если бы у Билла был маркер, то он бы с детским восторгом нарисовал бы рядом с этим дебильным набором букв какой-нибудь… член, например. Но маркера с собой не было, поэтому Билл просто постоял ещё немного, а потом пошёл по узкому коридору, ведущему к регистратуре и раздевалке. Коридор был очень узким, в нём с трудом расходились два человека, поэтому Билл уже не раз практиковал резкий поворот в кладовую, чтобы не встречаться с нежелательными личностями в этом переходе, где просто пройти мимо было невозможно. Конечно, Билл так делал только в одном единственном случае, если на встречке оказывался «этот». Ну чтобы не провоцировать себя в лишний раз. И почему-то именно сегодня, после этой отвратительной новости о совместном дежурстве, ему было суждено опять столкнуться с ним. Но Билл быстро ретировался в кладовую комнату, от страха забыв прикрыть дверь, а опомнившись, сделать этого не решился – нежелательный субъект уже стоял слишком близко и точно бы заметил хлопок дверью.
Билл сильнее вжался в стену, чтобы слиться с гладкой поверхностью, но понимал, что голова, будто под каким-то наваждением, сама высовывается наружу, не упуская шанса поглазеть на него…
***
…Том, запыхавшись, наконец вошёл в здание клиники, причём сделал это через главный ход, надеясь сэкономить время, но после пятиминутной беготни по уже переполненным рекреациям, понял, что план был провальным. Когда он забежал в коридор, ведущий к раздевалке, его наручные часы показывали двадцать три минуты девятого. Так что выговора за опоздание ему не избежать, хотя и оставался шанс на чудесное избавление, если ведомость о прибытии на службу ещё не проверяли. Том с надеждой подошёл к стенду и, увидев жирную красную подпись фрау Келлерман, раздосадовано ударил ладонью по стене. Ему предстояло идти каторгу в регистратуру. Он с поникшими плечами поплёлся в раздевалку. Билл в это время старался не двигаться, хотя в пыльной кладовке ему хотелось громко-прегромко чихнуть. Была идея быстро и оперативно сделать ноги, пока Том переодевается, но на память навязчиво лез случай, когда Билл ещё в школе навернулся при резком повороте, поэтому план бегства был оставлен. Но чихнуть всё равно пришлось: зажав себе рот ладонью как можно сильнее, он издал тихий сдавленный чих.
- Билл?
Голос раздался слишком близко и так неожиданно, что Билл услышал, как из-за страха у него в животе что-то булькнуло.
- Нет, у тебя галлюцинации, Каулитц.
Билл собрал в голосе всю свою внутреннюю сталь, хотя она и была на грани плавления.
- А ты чего тут, в темноте тем более… - Том ладонью нажал на клавишу выключателя, и в следующее мгновение Билл уже жмурился от слепящего и противного света белых ламп.
- А тебе зачем вообще знать? Чего я тут… Зачем я тут… Ишь тут интересующиеся всякие находятся, - всё это Билл говорил с полузакрытыми глазами, не столько от света, сколько от того, чтобы не видеть Тома. Тот никак не отреагировал на грубость и даже поделился с Биллом, что ему придётся весь день проторчать в регистратуре.
- Ооо, мои поздравления! Надеюсь, ты получишь несказанное удовольствие! - Билл практически выдавливал из себя язвительные выражения и понимал, что получается неплохо. Том поморщился.
- Странный ты какой-то в последнюю неделю. У тебя что-то случилось? Или на тебя так наши пациенты влияют? Если да, то лучше попроси выходной, ты действительно как-то неважно выглядишь.
Том уже вышел из этой злополучной кладовки, но тут же вернулся:
- Я не шучу, кстати. Если захочешь поделиться, не знаю, по какому такому поводу, но вдруг – я буду страдать в регистратуре.
И как показалось Биллу – в насмешку – Том выключил свет, оставив его одного в темноте.
В темноте оставаться было страшно. В темноте Билл понимал, чувствовал себя. И это его пугало. Чувство, которое непременно появлялось при взгляде на Тома, было похоже на корсет: утягивает, но сколько неудобств и страданий! И эти неприятные ощущения каждый раз усиливались, когда он чувствовал свою окрыленность и даже, черт побери, радость жизни, поэтому Билл тщательно загонял эти ощущения в угол и там добивал как мог. Иногда помогало – он вновь становился обычным человеком, не думающим о всяких там Томах, но вот в темноте… Каждый раз его заново отстроенную дамбу прорывало. Прорывало полчищами бабочек, от которых хотелось громко петь слёзные серенады о любви или даже пуститься в пляс, чего Билл никогда-никогда не делал. Нежеланное состояние доводило до истерики и полностью отбирало силы.
Билл не мог распустить напряженный узел в животе до тех пор, пока шаги Тома совсем не стихли: тогда он осел на пол, не думая о чистоте формы, и с мазохистским удовольствием приложился головой об стену. Боль отрезвляла.

***
Билл никогда в детстве не думал о том, чтобы стать врачом. Не играл в больничку, даже биологией в школе не особо увлекался. Он вообще мало чем увлекался: пожалуй, только египетскими кошками и немного комиксами. Но связывать свою жизнь ни с тем, ни с другим точно не собирался. Опомнился Билл только когда понял, что подал документы в медицинский вуз. Сначала думал, что быстро «наиграется», а потом понял, что попал куда надо. Он с каким-то невиданным ранее прилежанием начал штудировать учебники и заучивать всё, что им задавали и даже немного больше. Его впервые не раздражала потребность учиться, потому что все приобретённые знания он хотел применить на практике. И когда ему объявили, что после второго года обучения можно пройти практику в частной клинике, Билл сразу же согласился. Он радостно переступал порог медицинского учреждения в первый день и уже не так радостно во второй. Билл надеялся, что ему дадут блеснуть знаниями, но всех недоученных практикантов отправляли на «черные» работы, не требующие никакой медицинской подготовки. Как потом кто-то разъяснил Биллу: они были очень дешёвой рабочей силой на тех местах, куда никто не шёл. Сначала Билл внутренне возмущался, ведь он ждал от практики ценнейшего опыта, но позднее окончательно смирился. Зато у него появились новые знакомые да и фрау Келлерман была отличным куратором, позволяя себе не только эксплуатировать практикантов, но и водить их с собой на осмотры больных, показывая импровизируемый мастер-класс.
Таких «зелёных», как Билл, пришло в клинику практиковаться около пятнадцати человек. Их разделили на две группы по половому признаку: пятеро парней и оставшийся выводок стройных девчушек. Куратором женской половины стал Август Бирман, лысоватый мужчина за сорок, которого Билл видел всего один раз, но ему тогда хватило: его очки-лупы так грозно смотрелись, что он предпочел бы с ним больше никогда не встречаться. Их же Ингрид, то есть фрау Келлерман, которая просила называть себя Ингрид, была женщиной неопределённого возраста: все понимали, что она старше тридцати, но насколько – определить невозможно. В рабочее время она, конечно, следила за дисциплиной и выполнением заданий, но как только улучалась минутка – сразу же выходила вместе с парнями в курилку, чтобы узнать, чем сейчас живёт студенчество. Компания у Билла в группе подобралась разношерстная: Маркус, который вечно попадал в нелепые ситуации, слишком правильный педант Якоб и Том с Георгом – друзья с детства и просто весёлые ребята, правда, если Георг жил по старинному студенческому принципу «халява, приди», то Том хотя бы пытался что-то делать.
Билл не особо подружился со своей группой, но нормальные отношения поддерживал со всеми. К концу первой недели закончились со стороны ребят подколы по поводу того, что его фамилия совпадает с фамилией Ингрид. Билл отлично запомнил, что первым это заметил Том.
- Вы не родственники? – Том кивнул в сторону уходящей Ингрид.
- Нет, просто однофамильцы. Такое случается, - Билл отвечал, специально расфокусировав взгляд, чтобы чувствовать, как первая бабочка в животе смущенно взмахивает крылом.
С этого времени всё и понеслось.
Билл вообще-то сразу приметил Тома. Он понимал, что его мимолётная симпатия начинает перерастать в пресловутое «что-то большее», и это ему не нравилось. Билл находил Тома не просто красивым, но ещё и интересным. В первые два дня они прекрасно общались, а потом Билл испугался. Он пытался искать в Томе недостатки, которые бы опустили Тома в его глазах. Однажды Билл завёл список этих недостатков, но ничего, кроме «мне нельзя в него влюбляться», так и не придумал. Хотя он понимал, что даже если бы этот список состоял из тысячи пунктов, это не помогло бы. Зато он придумал универсальный метод: сократить общение с Томом. Но самым ужасным было то, что и сам Том проявлял к нему какой-то интерес, поэтому Биллу приходилось выдавливать из себя грубость и хамство в надежде, что Том перестанет идти на контакт. Но он не переставал, и это удручало Билла ещё больше. И Билл нашёл отличный способ сброса своего раздражения – он ломал зубочистки. Решение пришло в столовой: пытаясь скрыть дрожь в руках, он взял зубочистку и переломил. В то мгновение Биллу показалось, что с этим хрустом ему становилось лучше. Через неделю он уже не мог представить, что не зайдет в столовую и не возьмёт в карман горстку спасительных палочек. Билл практически попал в зависимость от этого дурацкого занятия. Он даже начал любить какие-то виды зубочисток больше, чем остальные. Ему не нравились зубочистки без упаковки, но они были всё равно лучше, чем зубочистки с ментоловым наконечником, хотя Билл предпочитал обычные в индивидуальном чехольчике. Кстати, он старался находить в бумажной обёртке, а не в слюдяной, потому что бумага рвалась, но оставалась плотным чехлом вокруг дерева, а вот целлофан рвался на мелкие прилипчивые кусочки, которые Билл потом целыми пригоршнями выгружал в помойку из кармана. Состояние его страха прогрессировало, улучшения никакого не было. Он всё так же боролся со своими крылатыми друзьями в желудке при виде Тома, пытаясь отчаянно отрицать то, что процесс необратим, что его страх сбылся и плотно вошёл в его жизнь.
Если бы Биллу предложили просто переломить всю эту «гадость» в себе, как он каждый день переламывает горы зубочисток, он бы с радостью согласился, но никто не предлагал, и приходилось терпеть.

После сегодняшней нежеланной встречи с Томом в кладовке Билл решил «заесть» неприятные эмоции. В обеденный перерыв он плотно заставил свой поднос различными яствами, а потом ещё раз сходил за добавкой. Билл ненавидел столовую за то, что там не было отдельных маленьких столиков, зато стояли длиннющие узкие, за которыми сидели человек под пятнадцать с каждой стороны. Сегодня он умудрился сесть с самого края, поэтому никто не пихался локтями. Но против этого преимущества сидел главный недостаток – совсем рядом сидел Том.
Билл старался делать вид, что не замечает его, хотя бы потому, что ему было немного стыдно за сегодняшнюю грубость, но это была вынужденная мера. Да, Билл себя немного оправдывал. Ему очень хотелось вернуться к выполнению обязанностей, по дороге немного отведя душу за своим извечным в последнее время занятием. Конечно, он мечтал поклацать зубочистки.
Когда Билл попытался самостоятельно дотянуться до салфеток, которые, к несчастью, находились прямо около Тома, он сделать этого не смог. И Том, до этого разговаривавший с Георгом, сделал большую любезность: пододвинул салфетницу вместе с зубочистками к нему. Билл смущенно улыбнулся, не зная, как лучше отреагировать. В итоге он взял поднос и пошёл за третьим штруделем.
Он мог не беспокоиться о своей фигуре, - хорошая конституция, - а так бы уже давно стал похож на надутый шарик. Впрочем, хорошая конституция не помогла ему не «вляпаться» по-крупному, как ему казалось. Билл зачем-то поднял взгляд и увидел, что Том совсем на него не смотрит, а всё так же общается со своим другом. И Билл не знал: радует это его или нет. Он взял ещё несколько зубочисток про запас, и пошёл в курилку. Грела мысль только о завтрашнем выходном: чем дольше не увидит Тома, тем больше шансов, что он сделает из своих бабочек шашлык на зубочистках.

***
Билл выходил на пробежку, скорее, по привычке, чем по желанию. Он даже не всегда соображал, что находится уже на улице и бежит в сторону парка, а не в своей теплой нагретой кровати. Но с другой стороны, эти забеги были идеальным способом для пространных, расплывчатых рассуждений на его «любимую» тему. Конечно, о Томе. Часто это были все его эротические фантазии, о которых он не решился бы думать просто так. Иногда он настолько увлекался, что бегал по часу и более, не чувствуя усталости, а стоило ему остановиться, как все его мысли и мечтания сразу забывались. Или он просто предпочитал об этом не вспоминать.
Сегодня Билл был особенно погружен в себя, запер дверь на автопилоте и точно так же перешёл с ходьбы на бег. Он уже забежал в парк и решил, что в честь устоявшейся теплой весенней погоды надо устроить пробежку вокруг пруда, а не как обычно – петляя по тенистым аллеям. После первого круга Биллу стало неожиданно плохо: то ли водоем оказался слишком большим, то ли надо было взять темп поменьше, - но в итоге Билл перешёл на шаг, пытаясь восстановить дыхание. Он сделал глубокий вдох и поднял руки над головой, потом глубокий выдох и опустил руки, задев при этом… улыбающегося Тома, черт его побери!
Том действительно стоял рядом, это были отнюдь не послебеговые галлюцинации, поэтому Билл начал возмущаться:
- Что ты делаешь в моем парке?!
- Доброе утро, я гуляю с собакой, - Том потряс перед лицом Билла рукой, на которую был намотан поводок. Билл обернулся и увидел, что Тома сильно тащит к воде пятнистый пёс.
- Ясно. Что-то я тебя тут раньше не видел… - Билл заискивающе прищурился и сложил руки на груди. Том засмеялся, чуть дёрнув поводок на себя.
- Осваиваем новые территории, так сказать. Судя по тому, что ты назвал этот парк «своим», ты живешь где-то неподалёку…
- Только не думай, что я тебя приглашу.
Том усмехнулся и убрал руки в карманы. Он продолжал улыбаться, а Билл поймал себя на мысли, что он не только не хочет больше хамить, но и смотрит не куда-нибудь, а прямо на причинное место своего собеседника. Быстро переведя взгляд куда-то вглубь парка, Билл спросил:
- Так чего ты хотел? Я бегаю тут вообще-то…
- Ооо, это ты так бегаешь? Я думал, это у тебя очень неспешная прогулка.
Том смеялся, но как-то совершенно беззлобно. Билл немного расслабился и опустил руки.
- Устал просто.
- Устал? Тогда предлагаю вместе позавтракать, тут как раз есть кафе на свежем воздухе, мы мимо него проходили.
Билл удивленно выгнул бровь. Он просто поражался Тому: он ему постоянно хамил, а этот приглашает его на завтрак! Что его подвигало на такие добродушные поступки? Билл не знал и боялся истолковать это превратно.
- Если мы уже тебе надоели, ты так и скажи, мы уйдем, только скажи, честное слово!
Билл бросил вопрошающий взгляд на собаку, которая что-то увлеченно рассматривала вдали, потом ещё раз посмотрел на Тома и согласился.
- Только ты платишь. Я ничего не взял, кроме ключей, потом верну, честное слово! – Билл от души улыбнулся, тут же вспоминая, что часто хотел вот так прогуляться с Томом, но боялся переступить собственно начертанную границу. Но сегодня ему казалось, что стоит попробовать.
Они не стали сидеть в кафе, потому что с собакой их пускать не хотели. Том попросил Билла подождать снаружи, пока он купит им кофе. Билл стоял, зачем-то неуклюже подтягивая к себе поводок, хотя пес сидел смирно, тихонько поскуливая, видимо, в ожидании ласки. Но Биллу было не до этого, у него даже в голове не укладывалось, как он сам подписался на такое опасное сближение, чувствуя, что бабочки опять подбирались и с новыми силами.
Билл забыл отдать Тому поводок и сам довел собаку до той лавочки, где они уселись.

- Шешношные шлебцы это так вкушно! – Том с набитым ртом пытался говорить. Билл улыбнулся, умиляясь. Он впервые сидел с Томом на таком ничтожном расстоянии, что малейшее движение заставило бы их соприкоснуться. Но страха почему-то не было. Они уже около получаса сидели и разговаривали на не слишком серьёзные темы.
- А у тебя есть домашние животные? – спросил Том, нежно теребя своего пса за ухом.
- Да, египетский кот.
- Египетский?
- Ну… лысый, одним словом, - Билл изобразил в воздухе неопределенную фигуру, которой он хотел показать изящный силуэт своего питомца.
Том поджал губы, как бы раздумывая, покивал головой и выдал:
- А он тёплый?
Билл не смог не рассмеяться.
- Конечно. Его зовут Мяурицио.
- Что за странное имя? – Том откровенно потешался.
- В мультфильме «Вуншпунш» так звали кота. А мне этот мультик нравится. Ну и как-то так… А как зовут твоего четвероногого?
- Идальго.
Тут уже засмеялся Билл:
- И кто-то ещё говорит про странные имена!
- У него очень хорошая родословная. Вот и всё. А, забыл, кстати, - Том нырнул рукой в карман. - На, возьми.
Билл посмотрел на руку, которую протягивал ему Том. В ней лежала куча зубочисток.
- Зачем мне столько? – Билл удивился.
- Ну, я не знаю, я просто заметил, что в столовой ты всегда набираешь целые карманы, - Билл знал, что не умеет краснеть, но почувствовал, как кровь приливает к щекам. А Том всё продолжал, - Я думал, что ты либо помешан на чистоте зубов, либо строишь из зубочисток какой-нибудь замок. Ну, ты знаешь, есть такие чудаки, которые из спичек и зубочисток возводят различные сооружения.
- Ни то, ни другое, - он выгреб зубочистки из ладони Тома и переложил их к себе в единственный карман спортивных брюк. Это ничего не имеющее под собой прикосновение бросило Билла в пот и заставило сердце ухнуть до самых пяток. В голове крутилась лишь одна мысль: «Он что, наблюдает за мной?». Чтобы скрыть довольную улыбку Билл отхлебнул кофе.

Спустя час они прощались у дома Билла: Том вызывался проводить, доказывая, что ему по пути.
- Я думаю, тебе теперь стоит меня опасаться, - шутливо сказал Том, рассматривая носы своих кроссовок.
- Почему?
- Теперь я знаю, где ты живёшь, - открытая улыбка Тома всколыхнула сначала колонию бабочек в известном месте, а потом сразу же вызвала ужас. Билл натянуто улыбнулся и вдруг осознал, что слишком подпустил к себе Тома. Непозволительно близко. Он быстро попрощался и забежал к себе домой. Скорее дошёл до ванны, на ходу стягивая с себя кофту. Всё было просто ужасно.
Подбирающийся приступ страха Билл распознавал очень просто: по внутреннему ощущению чего-то оборвавшегося внутри. Это был еле различимый щелчок, который действовал как спусковой механизм, запуская сразу: дрожь в руках, тошноту, боль в висках и желание всё это прекратить, а от этого иногда и слёзы. Он чувствовал себя жертвой обезумевшего маньяка, постоянно идущего за ним по пятам. Этот маньяк хотел отобрать его чувство лёгкости и свободы, повесив на шею огромный булыжник влюблённости, который, конечно же, отправил бы Билла на самое дно. Его пугала даже не возможность быть утопленным в любви, сколько сама попытка довериться кому-то ещё, стать уязвимым перед ним. Как только он чувствовал, что его баррикады от Тома начинают не выдерживать, у него случалась истерика, а потом Билл сразу живописно представлял, как Том предает его, как делает больно, и всё из-за того, что Билл дал себе влюбиться. Это было просто неприемлемо, страдать он не хотел, он боялся этих ущербных состояний.
Билл залез в ванну с горячей водой и, зажав нос рукой, ушёл на дно добровольно. По крайней мере, там его бабочки не достанут.

Окончательно оклемался Билл после своей истерики только под вечер. Дома оставаться он не хотел. Он оделся потеплее и пошёл куда глаза глядят. И как-то удачно он зацепился взглядом за вывеску игрового зала, где когда-то в школьные времена он просиживал целыми днями. Там всё играло неоновыми огнями, поэтому Билл и решился зайти. На кассе он купил с десяток жетонов, надеясь просто убить время на игровых автоматах. Но как только он заметил шутер в виде автомобиля, где отстреливаться нужно было от стаи огромных бабочек – выбор был очевиден. Билл ещё три раза возвращался к кассе за дополнительными жетонами. Он нажимал на кнопку игрового ружья с такой силой, что она иногда залипала. Билл представлял, что отстреленные им бабочки принадлежат ему, что после того, как он перебьет всех – его недовлюбленность растворится. Его окликнули с кассы, сообщая, что игротека закрывается. Бабочки так и не были побеждены. Билл поплелся домой. Лучше ему не стало, несмотря на собственные надежды, только болели указательные пальцы, которыми он взводил пластмассовый курок…
***
Билл сортировал третью стопку документов. Это было неинтересно, но зато ему удавалось отвлечься после вчерашнего. При одном воспоминании о «вчера» и приступе, Билл поёжился и закрыл глаза. Ему надо держаться. Вообще он специально вызвался сегодня на задание в одиночку, надеясь избежать общения с Томом. Он даже не пошёл в столовую в перерыв, перебиваясь яблоками и печеньем, которое обнаружил утром в шкафчике. Но Том нашёл его после обеда.
- Привет, ты как? Ты вчера так быстро убежал, что забеспокоился.
Том уселся прямо на стопку толстенных папок с документами. Билл сделал вид, что не обратил внимания.
- Отлично, - сквозь зубы.
- Я… я хотел… просто подумал, что мы могли бы с тобой… эм, вдвоем… сходить в бар, например. Ну, попить пива, например, чесночные хлебцы, все дела! – Том улыбнулся. Бабочки внутри будто бы подталкивали слово «да» к ответу, но Билл громко захлопнул папку с документами и наклонился к Тому:
- Ты куда шёл, Том?
- К тебе.
- А мне кажется, нет. Шёл бы ты, тебя уже, наверное, ждут.
- Так а… как же? Мы пойдем? – Том недоумённо развел руками.
- Нет, - Биллу показалось, что бабочки возмущенно захлопали крыльями, - Не думаю, что это хорошая идея.
Билл взял несколько ненужных папок и решил именно сейчас сходить до помойки. Не пойдет же Том за ним по пятам?!
- Ты не любишь пиво? Ну ладно, я тоже не любитель, тогда можно что-нибудь покрепче, - Том последовал за спешащим Биллом. Когда Билл слышал его голос у себя за спиной, ему хотелось улыбаться, но его антивлюбленная часть заставляла нацепить серьезную мину.
- Том, - Билл резко остановился и развернулся на пятках, жестом указав Тому стоять на месте, - то, что мы вчера пообщались… это…
Слова отказа давались очень тяжело. Билл вздохнул и закрыл глаза.
- Кажется, я начинаю понимать… Тебе Маркус сказал про меня, да?
Билл оперативно начал отрицать, вот уж точно не желая, чтобы сюда был приплетен еще и Маркус.
- Нет, я вообще не знаю, о чём ты! Но нам просто не стоит общаться и дружить. Понимаешь?
Только когда Билл стал повышать голос, он заметил в стороне Ингрид, которая тактично делала вид, что ничего не слышит. Том обернулся в ту сторону, которую так гипнотизировал Билл. И быстро ретировался:
- Ладно, всё ясно. Если передумаешь… а, ладно.
Билл смотрел на спину уходящего Тома и сам себя корил за такие ужасные слова. Бабочки в животе затравленно бились, словно в ловушке. Было решено затравить их совсем – никотином.

Билл смотрел в никуда и медленно выпускал дым. Вдруг он почувствовал, что на лавочку рядом кто-то сел. Он обернулся и увидел Ингрид.
- Я знаю, это, наверное, совсем не мое дело, - говорила она, зажав сигарету в зубах, - но раз уж я слышала ваш с Томом разговор, то, может быть… Билл, не знаю, какие у тебя мотивы для такого грубого поведения, но тебе стоит подумать.
- Вы всё слышали? – при этом Билл оставался равнодушен.
- Да. Но если бы ты пояснил, что вы там не поделили, мне стало бы проще.
- А мы не делили… Я не знаю… - бабочки подсказывали правильный ответ, но Билл не уверен .что это будет уместно в такой ситуации.
- У нас с тобой одинаковая фамилия, так что представь, что я твоя тётушка и вываливай всё как есть! – она рассмеялась и легонько толкнула его плечо.
- Я просто не думаю, что вы такое поймете.
- Когда ты так говоришь, я чувствую себя старухой. Старухой, но не дурой же! Моя интуиция подсказывает мне, что тут где-то замешана любовь.
Билл в ужасе округлил глаза и почти закричал:
- Только не думайте, что я в него влюбился!
Ингрид расхохоталась.
- Ты так отпираешься, что тут и думать нечего! Да ладно, шучу. Хотя, может, и нет. Я давно заметила, что вы как-то странно друг на друга смотрите.
- Чувствую себя как на приеме у психолога. Но я точно не влюбился, - Билл убедительно помотал головой. Правда, убедительно это было только для него самого.
- Ладно, вижу, ты пока боишься признаться. Так, - тут она посмотрела на наручные часы, - мне пора обратно. Но ты всё-таки подумай. Сам знаешь, не так страшен чёрт, как его малюют. Пойдешь сегодня к Георгу на день рождения? Нас ведь вроде всех приглашали… Там и поболтаем, если захочешь.
Билл потушил истлевшую сигарету и посидел ещё немного, живо представляя, что его бы чёрт вышел с крыльями бабочки.

***
Вечеринка Георга проходи ла в маленьком подвальном баре неподалеку от клиники, поэтому Билл очень удачно доехал до места на велосипеде. Из множества гостей он знал только своих «клинических», а знакомиться ни с кем не хотел, поэтому после совместного поздравления виновника торжества Билл одиноко восседал в углу и медленно глушил пунш. Ингрид сама подсела к нему, жалуясь опять на свою неуместность на «этом празднике молодых», но Билл уверил, что он тоже не слишком вписывается. На самом деле, Биллу очень хотелось подвести разговор с Ингрид к теме… скажем, их с Томом отношений, но он не знал как. У него было время поразмыслить в очередной раз и немного повоевать со своими бабочками. Но ни к чему конкретному он так и не пришёл. Хотелось совета и слушателя. Впрочем, когда он наконец решился поднять эту тему, то заметил, насколько пьяны все гости вокруг.
- Зачем столько пить? – спросил Билл Ингрид.
- Они пьют, чтобы стать смелее. Тебе бы, кстати, не помешало, - она усмехнулась и начала пританцовывать под играющую музыку. Билл посмотрел на вазу с пуншем и решительно налил себе ещё один стакан. А потом ещё один. Он выпил всё залпом, сразу начиная ждать нужного эффекта. Минут через пятнадцать ему уже не казалась отвратительной идея подойти к Тому, а ещё через пять Билл уже вовсю продирался через толпу веселящихся гостей к самому имениннику, надеясь обнаружить там Тома как самого приближенного. Надежды оправдались по полной: Том сидел по правую руку от Георга, почему-то не принимая участия в веселом разговоре, что было на него не похоже.
Билл дёрнул его за рукав и наклонился к самому уху:
- Нам нужно поговорить.
Он никогда не думал, что алкоголь может дать столько решимости, а теперь казалось, что ему и море по колено – его крылатые друзья-бабочки всегда выручат. Том будто нехотя выбирался из-за стола, но все равно пошёл за Биллом вслед. Билл планировал, что они выйдут на улицу, чтобы не было никаких свидетелей, потому что ему хотелось, наконец, претворить в жизнь хоть что-нибудь из собственных утренних мечтаний, но Том в последний момент остановился у дверей бара и сказал, что если они будут говорить, то здесь достаточная слышимость и никуда выходить не надо.
Билл разочарованно выдохнул, одновременно чувствуя, что ноги начинают его подводить и он рискует просто свалиться на Тома. Но решимость никуда не уходила. Поэтому Билл решил начать: он подошёл поближе, чтобы отчётливо видеть глаза.
- Том, я передумал. Я очень хочу с тобой общаться, - бабочки (на самом деле, сам Билл, но так нравилось ему спихивать всю ответственность на бабочек!) подтолкнули его к очень импульсивному поступку, - он наклонился и легко поцеловал Тома прямо в губы. Почему-то его мало беспокоило, что тут вокруг много людей, главное, чтобы Том всё понял правильно. И в следующее мгновение Билл почувствовал руки на своих плечах, которые, к сожалению, отстраняли его от себя.
- Билл, ты пьян. Я отвезу тебя домой.

Последнее, что он помнил перед сном, это фраза Тома о том, что он заведет ему будильник на завтрашнее дежурство. Потом ему снился ужасный сон о том, как Том сбрасывал его в бездонную пропасть, но его оттуда подкидывали обратно к Тому, и так много-много раз. Будто бы это никогда не закончится. И самое неприятное было то, что падать в неизвестность было намного страшнее, чем лететь навстречу Тому.

***
Часы показывали полтретьего ночи. Они с Томом не разговаривали с самого начала дежурства. Конечно, Том вначале приветственно махнул рукой, но Билл не отреагировал, просто боясь, что это всё может вылиться в такой нежеланный разговор о вчерашнем. Они сидели в полной тишине, прерываемой только мерным тиканьем настенных часов. К концу третьего часа Билл нашёл на столе вахты зубочистку и по привычке переломил её. И этот хруст стал словно командой для Тома:
- Думаю, нам стоит поговорить.
В принципе, Билл понимал, что этого не избежать. Он с самого пробуждения начинал трястись от одной мысли, что придётся всё как-то объяснить. Рассказать Тому про своих бабочек в животе и про то, что он всегда брал зубочистки, чтобы представить, как ломает ему кости? Честно, но не действенно. У Билла оставалось ровно мгновение, чтобы придумать вразумительный ответ.
- Хорошо, давай поговорим.
Том подъехал к нему прямо на стуле с колесиками.
- Что вчера приключилось?
- Как будто бы ты не помнишь… - Билл достал карандаш и стал нервно крутить его в руках.
- Помню. Такое забудешь… Просто я ни черта не понимаю в твоём поведении. Сначала ты со мной общаешься, потом становишься грубияном, потом извиняешься и всё это кругу. Меня достало уже разгадывать эти перемены твоего настроения. Объясни мне хоть что-нибудь.
- Том, я… запутался. Я не могу ничего объяснить. И мне страшно.
- Страшно? Почему? – Том аккуратно положил руку Биллу на колено.
- Мне страшно, Том. Я боюсь влюбиться.
- А что в этом такого?
- У меня был один неприятный опыт… - Билл старался не смотреть на Тома.
- Опыт?
- Да, скажем так. Всё закончилось очень печально. Мне даже пришлось перейти в другую школу. И с тех пор я боюсь, что всё повторится. Зачем мне страдать? Я не хочу. Мне одному проще. И потом.. вдруг ты разочаруешься?
- В тебе? – Билл еле заметно кивнул. Том вдруг резко сорвался и прижал Билла вплотную к себе. И Билл как бы извиняясь за все свои выходки нежно обнял его за спину. Бабочки вырывались у Билла прямо из-под кожи, ему очень хотелось бы поделиться ими с Томом, если бы он сумел. Ведь он не знал, что чувствует Том, и этот вопрос сам лез на язык.
- Тебе Маркус донёс, что я питаю к тебе не только дружеские чувства? – Том первым прервал их тёплые объятия.
- Нет, а что, должен был? – Билл искренне удивился, что Маркус в курсе такого положения дел.
- Хм, а я его уже отчитал за длинный язык. Просто я подумал, что тебе кто-то донёс, раз ты вчера сам на меня налетел…
- Это было просто желание, сдобренное пуншем.
Том опять обнял Билла, на этот раз за шею.
- Хорошее желание. Сам понимаешь, что желания всегда нужно удовлетворять… А то могут случиться психические расстройства, - а потом, наконец, припал к губам, уже раскрытым ему навстречу.
Целовались они ещё много-много раз за эту ночь, пару раз почти застуканные проходящими мимо медсестрами, но если честно, то Биллу никогда не было так не страшно. Когда Билл уже на рассвете ехал домой на своём велосипеде, ему казалось, что велосипед не едет, но летит над асфальтом. Определенно, это всё были виноваты бабочки.

***
Билл специально пришёл на следующий день в клинику пораньше. Оставаться дома было тошно: там нет его запаха, там - без него теперь не имело смысла. Здесь же всё было пропитано его духом, хотя в клинике были люди, которые растаскивали его образ по разным углам, как муравьи, спасающие яйца из разорённого муравейника.
Билл радостно вбежал по лестнице в здание клиники и сразу направился на поиски Тома. Он нашёлся около регистратуры. Нашёлся даже не один. Том стоял, облокотившись на стойку, и разговаривал с какой-то девушкой. Билл не успел рассмотреть девушку как следует, потому что перед глазами всё поплыло в тот момент, когда Том её обнял. Бабочки, так радостно клубившиеся в животе, вдруг осели тяжелым комом в горле. Опять внутри что-то щёлкнуло и липкий ужас, о котором Билл даже успел забыть – вновь овладел его телом. Неужели бабочки одержали победу? Неужели теперь его ждут только вечные любовные страдания? Зачем он вчера поддался искушению? С чего он вообще взял, что он нужен Тому? И что теперь делать? В висках сильно пульсировала кровь, Билл побежал в сторону раздевалки, чтобы никто не застал его в таком неадекватном состоянии. За закрытой дверью он сдернул с себя верхнюю часть одежды, чтобы создать ощущение свободной грудной клетки – ему постоянно казалось, что он задыхается. Страх накатывал волнами, то усиливаясь, то отступая. Билл пытался глубоко и шумно вдыхать, чтобы найти какое-то равновесие, но лишь мерное покачивание корпуса вводило его в относительную норму.
Надевая обратно халат, Билл пошарил по привычке в кармане и нашёл почему-то только одну зубочистку безо всякой упаковки. Решив, что это будет последняя зубочистка, а после неё всё точно закончится, Билл зажал её острые концы между большим и указательным пальцем, а средним нажал на середину, надеясь, что зубочистка красиво переломится. Он действительно переломилась, но средний палец соскочил, и Билл почувствовал острую боль. В подушечке сидела большущая заноза. Билл охнул и попытался вытянуть её своими ногтями. Не получалось. А боль становилась всё острее. Тогда он нажал на основание занозы, но она лишь зашла ещё глубже. Надо было искать пинцет.
Боль не усиливалась, а превращалась в пульсирующую, отдающуюся по всей руке. Аптечку открыть одной нетронутой рукой было довольно трудно.
И тут сзади Билл услышал радостный знакомый голос:
- Привет, ты как?
- Отлично, черт тебя подери!
Том замер на секунду, испугавшись крика, но потом быстро подбежал к Биллу, поняв, что с ним что-то не так.
- Что с тобой? – тут он заметил оставленный палец в неприличном жесте и покрасневший участок кожи, где и была заноза. Том перехватил руку Билла и оценил ранение.
- Я сейчас вытащу, не бесись. Любишь ты истерить, конечно…
- Не надо ничего, - озлобленно прошипел Билл, меньше всего желая, чтобы этим его спасением занялся Том.
- У меня Идальго постоянно занозы сажает. Я уже профессионал в этом деле, так что заткнись.
Билл попытался увернуться, но Том уже пристроился к нему с пинцетом и буквально за секунду аккуратным движением достал довольно большой обломок от зубочистки. Билл покорно стоял, ожидая конца процедуры. Том быстро промокнул место бывшей занозы ваткой с йодом и очень нежно прилепил краешки лейкопластыря к дрожащему пальцу Билла.
- Всё, - улыбаясь, сообщил Том.
Билл чуть слышно всхлипнул и сказал:
- Ничего не получится, Том.
- Как же? Смотри какая красота. Никакого воспаления у тебя не будет, я ручаюсь.
- Я не про это. Я про нас. У нас - ничего не получится. Прости меня, пожалуйста, но вчера – это была ошибка. И дело не в тебе, а во мне. Прости, пожалуйста.
Билл почти убежал от ошарашенного Тома, который не успел ничего сказать. Билл сказал Ингрид, что заболел и поехал домой. Кажется, бабочки самоликвидировались.

***
Билл не доехал до дома, остановившись около парка, и присел прямо на асфальт. Достал сигарету и, пытаясь отыскать зажигалку во внутреннем кармане плаща, нечаянно нащупал зубочистку. Он уже собирался в последний раз переломить её в этой несостоявшейся любовной истории, но передумал и просто кинул артефакт прошлого в сторону. Билл проследил взглядом её полёт и увидел, как маленькая палочка приземлилась в густо зеленеющую траву. Только сейчас он обратил внимание, что лето уже вступило в свои права. Билл закинул голову назад, прислушиваясь к шелесту деревьев. Солнце уже садилось, лучи еле-еле пробивались сквозь густую листву, оставляя на асфальте солнечные островки. Билл уже поднёс зажигалку к сигарете, но заметил, что совсем рядом, на одном из нагретых островков, сидит бабочка-капустница. Он протянул к ней руку с перемотанным пластырем пальцем. На секунду остановился, разом вспоминая, как Том вынимал ему занозу, его заботливые прикосновения, а потом и интимные подробности вчерашней ночи. Билл понял, что не может сдержать улыбки, а эту живую бабочку ему и вовсе хочется проглотить, чтобы ей не было одиноко, ведь у него уже целая армия её соратниц летает сейчас в животе. Он попытался схватить её ладонью, но бабочка от его движения вспорхнула и понеслась куда-то ввысь. Билл ухмыльнулся и достал свой телефон.

- Привет… Том… Я наговорил много чуши Я всё наврал. Всё у нас получится. Приходи ко мне, ты же помнишь, где я живу. Да… Когда? Прямо сейчас.

Билл был поражен, с какой легкостью дались ему эти слова. От радости он даже станцевал моментально выдуманную кукарачу. Потом быстро сел на велосипед и поехал в сторону дома, то и дело нажимая на звонок велосипеда. Если бы он обернулся, то увидел бы, как за ним вслед летит маленькая белая бабочка.


Конец.